Домовой. Вторая страница
Главная страница Сайта Первая страница Сайта Библиотека Галерея Разделы Раздел Д
.
.
Домовой-человек (старик или человек среднего роста и возраста, плотного сложения, реже — очень высокий или, напротив, крошечный) в доме обитает чаще всего в подпечье, в подполье, в голбце, Другие традиционные места его обитания — углы, чердак, порог. «Часто его видят, в серой рубахе, седенького, спускающегося на пол с полатей или „бруса“» (Забайк.). Домовой «пользуется положением, равным хозяину дома» (Олон.), откуда и такие его имена, как «большак избной», «хозяйнушко мохнатый» (Олон.); «большачок» (Волог.); «домоведушко» (Симб.); «сам» (Яросл.). Жена домового — домаха, доманушка, домовичка. Иногда семья домового появляется и в избе. По некоторым поверьям, домовой любит посещать тоскующих жен, вдов. Он женится и на проклятых, «отсуленных» ему недобрым словом девушках, которые, как и другие проклятые матерью дети, исчезают, но могут продолжать невидимо жить в подполье, у домового, как подпольщик или подпольщица. Чтобы увидеть домового, нужно влезть в печку (Олон.). Русская печь — излюбленное место пребывания домового: он даже «сбрасывает старух с печи, если они постоянно занимают печку. Так рассказывала одна бобылка. Она была больная и не слезала с печи. Домовой ее толкал, только она все время упирается: „Не пущу родимый, самой некуда“. Ну, он взял ее да и сбросил — сам на печку полез» (Моск.). На печи домовой располагается в определенном направлении — вытягиваясь вдоль нее (Курск.). Отметим, что в некоторых районах России крестьянам полагалось спать поперек печки, чтобы не досаждать ее традиционному обитателю — домовому. Связь домового с культом огня, очага в русских поверьях обнаруживается в основном лишь в устойчивом его пребывании под печью, за печью, на печи или на чердаке, возле трубы. Домовой — покойник, предок выступает в верованиях крестьян очень рельефно. О6 этом свидетельствует не только его традиционное обличье (например, белизна его шерсти, одежды — белый цвет отличает обитателей иного мира), но его положение «хозяина» (часто — «деда»), старшего над всеми жившими и живущими в доме. Однако домовой, пожалуй, не столько «хозяин» дома, сколько вещун, «хозяин» человеческой судьбы. Прежде всего обращает внимание то, что домовой, в многочисленных рассказах, становится причиной или предвестником неудобств, бед. Он шалит, вредит в избе (топает, кричит, кидает кирпичи, разбрасывает посуду и т.п.) или беспричинно выживает хозяев из дому (в таком случае лучше уйти — Том.); домовой «любит посвоевольничать» (Орл.). «Если по ночам что-нибудь постукивает на чердаке, то думают, что в доме завозилась нежить. Это же означает, что домовой выгоняет жильца из дому, что уж нет больше жиры. Когда появится в доме много крыс и мышей — квартирант не уживается долго в нем. Это тоже означает, что напущенная домовым тварь выживает жильцов» (Арх., Мурм.) (Ефименко). По достаточно распространенным поверьям, домовой может красть детей и разносить болезни, т.е. опять-таки быть источником, воплощением несчастий. Домовой невидимо расхаживает по избе и нечаянно попавший на его «дорогу» человек может тяжело заболеть, умереть (Яросл.); «худой след на дому бывает» (где «домовой прошел») — этот след «не видно спроста», «ступил на него да изругался — добру не бывать» (Олон.). «...Неизбежно случится кашель у того, кто пройдет босиком по полу, по следам домового, имеющего привычку всю ночь бегать по хате и играть со своими детьми»; домовой может «надышать больному прямо в рот», и «отсюда является сильный кашель при чахотке и оттого же иногда заболевает горло» (Орл.). Повсеместно в России следствием «душения домового» считали ночные кошмары, как гнеток или навной; чтобы избежать их, рекомендовалось не спать на спине, у порога, поперек пола. Обычно невидимый, а только слышимый или осязаемый, домовой стонет и плачет перед бедой, «наваливается» на человека к переменам (причем уже неотвратимым), а появляется, становится видим — к несчастью. Появляется домовой-судьба не только в облике старшего в доме (часто тождественном облику реального хозяина дома), но и в обличье недавно умерших обитателей избы или тех домочадцев, которым предстоит опасно заболеть, умереть. Домовой в отсутствие хозяина носит его одежду, кажется редко и к несчастью (Вятск.). Домовой — предок рода, обреченный в батраки живущим в доме и каждый раз принимающий облик последнего умершего в семье (Тамб.). Домовой-вещун не только самый первый покойник в доме, в роде (родоначальник, предок), не только двойник хозяина дома, но и двойник любого из живущих в нем. Двойник-судьба, он становится зримым перед бедой. Согласно некоторым представлениям, забота домового об избе и ее обитателях простирается иногда так далеко, что «домовушка отправляется и в чужие страны, если хозяин в отъезде, есть-когда хочет упредить хозяина о каком неблагополучии (Урал). Домовой прежде всего «судьба семьи», «судьба дома», переменчивая и не вполне предсказуемая; он может быть и добрым, и равнодушным, и злым (Волог.); он «прихотлив» (Калуж.); добр, но крайне обидчив (Влад.); он очень капризен, «не знать как и угодить ему» (Волог.); «Живя меж людей, домовушки привыкли к людям и обрусели, тоись, от настоящих-то чертей отстали; по крайности вреда людям не делают, окромя лишь того, что в иную пору балуют от скуки ли, от другого ли чего — Бог знает...» (Урал). Увидишь домового – умрёшь или онемеешь. Увидеть домового можно было и в ночь на Чистый четверг (Сиб.), и на Пасху, если, например, прийти от Христовой заутрени с зажженной свечою — «и тогда за иконами в переднем углу можно, будто бы, увидеть седенького в красной шапочке старика, который и есть домовой» (Забайк.). В Забайкалье полагали, что высмотреть домового можно с помощью частички просфоры, данной в причастие в Великий четверг: нужно прийти с нею в пустой дом, «спуститься там в подполье, где и покажется домовой в шапке-невидимке. Также можно увидеть его во время крестного хода вокруг церкви, так как тогда он снимает шапку-невидимку».Способы увидеть домового, дворового были иногда достаточно сложными. Домовой — существо многоликое. Д.К. Зеленин полагал, что древнейшее имя домового — мара. Оно «родственно древневерхненемецкому mara, английскому night-mare — „кошмар“, французскому cauchemar. Отсюда русское кикимора, маруха, как нередко называли злых домовых». Само слово «домовой» появилось на Руси, по-видимому, не ранее XVII–XVIII вв. Тем не менее представления о духе двора и дома, бесе-хороможителе, сходном по некоторым проявлениям с домовым, прослеживаются в средневековых житиях (XIV–XV вв.). В Дмитровском крае призыв домового в новый двор мог быть очень шумным: «Брали хлеб-соль со стола и две осиновые палки, стучали на старом дворе и кричали: „Домовой, домовой, пойдем со мной на новый двор!“ Хлеб с солью клали на верею нового двора». Перебираясь в новый дом, хозяйка брала горшок недоваренной каши и доваривала ее в новой избе; домового при этом нередко «перевозили» в лапте (Арх.). «Домового в виде пепла и уголька в старину торжественно перевозили в лапте из старого жилища в новое» (Моск.). «Перевозили» его и на помеле, хлебной лопате (Нижегор.); совали под печь старую обутку, приговаривая: «Домовой-родовой, вот тебе сани, поедем с нами» (Том.) (Бардина). В новый дом домового переносили в горшке с углями из старой печи, повторяя при этом: «Домовой, домовой, пойдём со мной!». Русские переносили в горшке жар из старого дома, приглашали “дедушку” домового в новую избу там высыпали угли в печь, а сам горшок разбивали и ночью закапывали черепки под передний угол. Домовой, позабытый на старом месте жительства, тосковал, иногда даже умирал и мог извести скот, навлечь беды на семью: «Домовому тяжело быть вне своего дома. Он будет мучить себя и домочадцев» (Моск.). Домовой «так привыкает к своему дому, что при пожаре с большим горем расстается с ним; ...однажды был сильный пожар, хозяин был дома, он услышал жалобный крик и с ужасом вбежал в ту горницу, где кто-то жалобно кричал; он увидел мужчину среднего роста в синем балахоне, красном кушаке, который бегал по полу и кричал: „Ой, погиб я теперь! Не найти мне лучше этого дома!“ Хозяин выбежал из дома, рассказал народу и, конечно, все подтвердили, что это был домовой». В Орловской губернии дворовые, оказавшиеся после пожара без крова, так стонали и плакали, что для каждого из них построили временный шалашик. Городские домовые (барабашки, полтергейсты или вообще никак не обозначаемые) порою напоминают домовых крестьянских поверий. На Руси верили, что домовой лицом сходен с хозяином дома, только руки у него покрыты шерстью. В некоторых северных русских сёлах бытовали поверья о том, что о хозяйстве кроме домового заботятся также дворовый, скотник и кутной бог. В Белоруссии и соседних с ней областях домового почитают в образе настоящего ужа (господарик), живущего под печью; хозяйки называют такого ужа господариком и кормят молоком. Обычай держать в домах ужей с глубокой древности известен всем славянам: ужи считались охранителями посевного зерна, потому что их боятся мыши. Изображения ужей археологи встречают на многих предметах, например на сосудах с зерном. От его отношения, доброжелательного или враждебного, зависело здоровье скота. Некоторые обряды, относящиеся к домовому, ранее могли быть связаны со “скотьим богом” Велесом, а с исчезновением его культа были перенесены на домового. Косвенным доводом в пользу этого допущения служит поверье, по которому замужняя женщина, “засветившая волосом” (показавшая свои волосы чужому), вызывала гнев домового — ср. данные о связи Велеса (Волоса) с поверьями о волосах. По поверьям, домовой мог превращаться в кошку, собаку, корову, иногда в змею, крысу или лягушку. Домовой — хозяин лошадиный может любить лошадей особой масти или, наоборот, невзлюбить коня, который пришелся не ко двору. Попадаются домовые змеи или ужи, их зовут чмок, которые носят своему хозяину деньги. Бедность и богатство человека зависят от трудолюбия его Доли, которая, как и домовой, помогает человеку в выполнении хозяйственных работ. Брань широко используется в роли оберега: ею прогоняют лешего, домового, русалку, ходячего покойника, вампира и т.п. В день, когда «домовой бесится» (28.1), колдун выметал все углы в доме и во дворе веником, смоченным в Крови черного петуха, изгоняя злого домового (рус.). В Заонежье в новый дом лезли по лесенке через Окно, если хотели обмануть домового из старого дома. В Полесье на Чердак относили примирительную жертву для рассерженного домового: если положенный на Чердаке хлеб наутро исчезал, то считалось, что домовой простил хозяев и больше не сердится. Чердак считался одним из мест обитания домового и духа обогатителя. На Чердаке хозяйки оставляли для них угощение в большие календарные праздники. Накануне поста относили на Чердаке кусок мяса или чашку молока. В России, если умирал хозяин, то горшок, из которого его обмывали, закапывали под красный угол, чтобы не переводился домовой; если второстепенное лицо — то относили на рубеж поля, “чтобы покойник не являлся и не стращал”. Домовой покровительствовал хозяйству: если хозяева были старательны, он к благу прибавлял благо, а за лень наказывал бедой. Считалось, что с особенным вниманием домовой относился к скотине: по ночам якобы расчёсывал гривы и хвосты коней (а если сердился, то, наоборот, спутывал шерсть животных в колтуны); он мог «отнять» молоко у коров, а мог сделать удой обильным; он имел власть над жизнью и здоровьем новорождённых домашних животных. Вера в домового тесно переплеталась с верой в то, что умершие родичи помогают живым. В сознании людей это подтверждается связью домового с печью. В древности многие народы верили, что именно через дымоход в семью приходит душа новорождённого и также через дымоход уходит дух усопшего. Изображения домовых вырезались из дерева и представляли собой бородатого человека в шапке. Такие фигурки назывались чурами {шарами) и одновременно символизировали умерших предков — прадедов, пращуров. Выражение: «Чур меня!» означало просьбу: «Предок, охрани меня!». Предки семьи — деды — были её надёжными и заботливыми защитниками. Для угощения домового варили кашу без соли (пол.), если же домовой шалил, портил скот, то наговаривали на соль и воду и спрыскивали этой водой скотину (рус.). От соли распадаются чары и колдовство, сглаз и порча. Говорит домовой глухим голосом. Русский домовой начинает свою речь заумными словами «хынь, хынь». Запрет браниться в определенных местах объясняется тем, что Брань оскорбляет локальных духов-покровителей: нельзя браниться в доме и в лесу (этого не любят домовой и леший), там, где висят иконы, стоит печь. С другой стороны – домовой умеет бранится, что по христианским нормам вполне должно соотноситься с его греховным, нечистым поведением. Зеркалица не любит нечистой силы и нипочем не желает принимать ее облик, оттого домовые, кикиморы, вострухи, намные и прочие нечистики, а также привидения в зеркале не отражаются. Иногда считалось, что домовой имеет семью — жену (домаха, домовичиха, большуха) и детей. По аналогии с именами женского духа дома (маруха, кикимора) предполагается, что древнейшим названием домовог могло быть Мара. Сходные поверья о духах дома бытовали у западных славян и многих других народов. На Владимирщине местопребыванием дедушки - домового во дворе является подвешенная сосновая или еловая ветка с густо разросшейся хвоей, именуемая “матка, матошник, матерник, шапка, куриная лапа”, в избе же домовой живет в подвале, клети или подклети. У восточных славян с домовым, кикиморой, Пятницей связано ткачество. По верованиям восточных славян, нечистая сила (кикимора, домовой, русалка, ночница, Доля, Пятница и др.) прядет тогда, когда Прялка оставлена на ночь (или на праздник) с неоконченной куделью или без благословения. Козлиные ноги (рога, уши, борода) присутствуют в облике чёрта, лешего, домового, водяного. Домовой любит, как и зеркалица, глядеть на знакомые лица, знакомые предметы. На Пасху, как и в Страстной четверг, поднявшись на чердак или на колокольню со свечой, горящей еще с заутрени, можно были увидеть домового.. На Русском Севере считали, что домовой обитает под Веником. Нечистую силу, в том числе домового, можно увидеть, надев на шею хомут. Из петушиного яйца или яйца черной курицы появляется на свет змееныш - домовой. После ужина миски, из которых ели, обязательно убирали со стола, иначе посуду станет вылизывать домовой (Харьковщина). Русские и украинцы держали в хлеву козла, которого якобы любит домовой (или черт) и потому не вредит лошадям. Согласно владимирской быличке, домовой живет в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Считалось что подпоясанного человека «бес боится», его не тронет ни домовой, ни леший. Считалось, что через три бороны, если сесть между ними, можно увидеть домового или лешего. У домового бывает дитя дочерь. У русских во Дворе совершались ритуалы задабривания домового, дворового. Били Веником о порог дома, прогоняя чужого домового, вредящего хозяйству.

Hosted by uCoz